• Водоснабжение
• Насосы
• Очистка воды
• Колодцы
• Фильтры

Архитектор Жолтовский Иван Владиславович: биография, работы. Дом Жолтовского напротив "Рабочего и колхозницы" - Предметы советской жизни — ЖЖ Архитектор жолтовский работы

Иван Владиславович Жолтовский (1867-1959) - русский и советский архитектор, художник, просветитель, крупнейший представитель ретроспективизма в архитектуре Москвы. Состоялся как мастер нео-ренессанса и неоклассицизма. Начав работу в период зарождения стиля модерн в 1890-х годах, Жолтовский дожил до начала эпохи крупнопанельного домостроения 1950-х (и сам также принимал участие в проектировании первых крупнопанельных домов).

Иван Владиславович Жолтовский родился в в Белоруссии. В 1887 году поступил в Академию художеств в Петербурге и в 1898 году за дипломный проект «Народный дом, включающий в себя столовую, театр и библиотеку» получил звание архитектора-художника. Столь долгое пребывание в Академии - 11 лет - объясняется тем, что Жолтовский прерывал учебу для практической проектной и строительной работы сначала в качестве помощника архитектора, а затем и для самостоятельной творческой деятельности. Надо заметить, что подобный временный «уход в практику» был довольно распространенным явлением, и не только в одной Академии. Впоследствии Иван Владиславович неоднократно подчеркивал даже преимущества такого метода воспитания зодчего и в своей концепции воспитания мастера постарался ввести это непременным условием, что в известной мере и нашло место в системе нашего архитектурного образования, но только в пределах отведенного вузам времени.

Таким образом, еще не закончив Академии, он прошел все ступени практической работы архитектора, достигнув большой самостоятельности, о чем наглядно свидетельствует спроектированное им и построенное здание Офицерского собрания армии и флота в Ленинграде на углу Литейного проспекта и Кирочной улицы.

Начиная с 1900 года И. В. Жолтовский работает в Москве преподавателем Строгановского училища, совмещая рту работу с интенсивной творческой деятельностью в области архитектуры и монументального искусства.

Одной из этапных работ этого времени, определивших в известной мере характер его творческих устремлений, были проект и постройка дома Скакового общества в Москве. По условиям конкурса проект дома должно было разработать в «готическом стиле» (весьма характерная черта для того времени). И. В. Жолтовский, получив первое место на конкурсе, по своему почину и на свой риск разработал второй проект, положив в основу композиционные приемы русской классики, но трактованные с большой свободой и своеобразием. Именно по этому проекту и было осуществлено под руководством автора строительство дома.

От природы наделенный умом пытливым, склонным к анализу, не признающий работы на основе одних вкусовых категорий и интуиции, И. В. Жолтовский совершенно сознательно ставит перед собой вопрос: чем объяснить неувядаемую красоту некоторых произведений народного искусства и классики? Почему некоторые творения мастеров прошлого, и притом различные по времени возникновения, по пластическим архитектурным формам доставляют наслаждение современному человеку, причем наслаждение одинаково содержательное? Он предпринимает обширные путешествия по стране, изучает народное зодчество, древнюю русскую архитектуру, творчество блестящих мастеров ампира и классицизма. Много рисует, обмеряет, сравнивает. «Я видел, - говорил впоследствии Иван Владиславович, - что в произведениях, возникавших в одно и то же время и принадлежавших крупным мастерам, работавшим и одном стиле, существует какая-то разница. Одни дают удовлетворение, доставляют радость, другие, часто более совершенные по выполнению, оставляют нас равнодушными. Это, в конце концов, меня утвердило в мысли, что есть принципы, есть законы красоты, есть, очевидно, метод, которым пользовались античные мастера и мастера Ренессанса и который лежит в основе их творчества».

И вот на протяжении всей своей творческой жизни И. В. Жолтовский неустанно работает над разгадкой проблемы классического в искусстве.

Его теория складывалась постепенно и разрабатывалась им в процессе накопления собственного практического опыта. Он много проектирует и строит. До революции он возводит ряд богатых особняков, загородных вилл для московских богачей, промышленных зданий, домов для рабочих, решая творческие задачи по своему усмотрению, всегда экспериментируя и проверяя свои догадки. Так он сооружает в Москве для промышленника Тарасова особняк на Спиридоновке, в котором сознательно берет тему палаццо Тьене в Виченце (XVI в.) работы Палладио и трансформирует ее в другом пропорциональном ключе, желая проверить эффект изменения художественного образа в зависимости от изменения его гармонизации. В интерьерах особняка на Спиридоновке, в содружестве с художниками И. Нивинским и Е. Лансере, он проявляет виртуозное мастерство в интерпретации ренессансных форм, глубоко проникнув в композиционный метод их построения.

Неоднократные поездки в Италию, в Англию, снова изучение русской архитектуры, тщательный анализ произведений народной архитектуры и знаменитых ансамблей, таких, как площадь Сан-Марко в Венеции, соборная площадь в Пьенце, Кремлевский ансамбль в Москве и др., сопоставление произведений античной греческой архитектуры с архитектурой Древнего Рима - все это, сопровождаемое бесчисленными зарисовками и обмерами, позволило И. В. Жолтовскому постепенно выработать свою концепцию классики. Он устанавливает, что в основе развития архитектуры лежат две принципиально различные линии: одна - античная линия, достигшая вершины в век Перикла и характерная для рабовладельческой демократии греческих городов-государств (V-IV вв. до н. э.), и другая, которую он назвал барочной, - характерная для императорского Рима (I-II вв. н. э.) и в особенности для периода контрреформации (XVI-XVII вв.), зачинателем которой в архитектуре был Микеланджело. Жолтовский при этом сформулировал и основы творческого метода той и другой линии развития архитектуры.

Ко времени Великой Октябрьской социалистической революции И. В. Жолтовский уже был известен в широких кругах архитекторов не только как принципиальный и талантливый мастер, но и как знаток классики и глубокий ее истолкователь. Его педагогический авторитет также высоко ценился.

С первых шагов Советской власти И. В. Жолтовский принимает живейшее участие в осуществлении крупных проектных и строительных работ. Он совместно с А. В. Щусевым возглавляет работу по составлению первого плана планировки г. Москвы. В процессе этой работы на его долю выпало счастье беседовать с В. И. Лениным.

В 1922-1923 годах он проводит большую работу по проектированию и строительству первой Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве. Он осуществляет работы по перестройке здания Госбанка, участвует в конкурсе па проект Дворца Советов (1931 -1933), строит жилые дома, дома культуры, административные и промышленные здания. Обширную работу проводит И. В. Жолтовский в послевоенный период восстановления и развития народного хозяйства, принимая участие в разработке типовых проектов для массового строительства, много внимания уделил зодчий проблеме архитектуры индустриальных крупнопанельных домов, выдвинув ряд прогрессивных идей. Из наиболее значительных работ Жолтовского, осуществленных в этот период, необходимо указать на два больших жилых дома в Москве: один в районе Смоленской площади, другой - на Ленинском проспекте. За строительство последнего И. В. Жолтовскому была присуждена Государственная премия.

Все эти годы напряженной творческой работы И. В. Жолтовский продолжал совершенствование своего учения о классике и ее методе.

Однако было бы неправильно думать, что открытия, сделанные Иваном Владиславовичем, имели для него значение каких-то рецептов, непреложных нормативов. Он всегда был против этого и постоянно подчеркивал необходимость свободного творчества, выявления своей творческой индивидуальности, опирающегося на логические основания творческого метода. Всесторонне разработанное им учение о содержательности пропорций, об архитектурном масштабе, о художественном образе рассматривалось Иваном Владиславовичем только как принцип, как метод решения конкретной задачи в реальных обстоятельствах места, времени, технических и экономических возможностей строительства. Он любил шутя повторять, что в золотом сечении можно нарезать и колбасу, но что она от Этого не будет вкуснее, подчеркивая этим, что учение о пропорциях не цель, а только средство в построении того художественного образа, который замыслен архитектором.

И. В. Жолтовский был исключительно талантливым педагогом, воспитателем молодых архитекторов, но его педагогический метод не имел ничего общего с профессорским чтением каких-либо заранее подготовленных курсов. Он не любил выступать с лекциями, а если иногда и делал это, то лекция неизменно превращалась в живую беседу со слушателями. Он никогда не изрекал непреложных истин и меньше всего был похож на мудреца, который эту истину знает до конца. Он постоянно повторял, что познание бесконечно, что нужно все время учиться, наблюдая природу и творения больших художников. Слово «природа» имело у него широкое собирательное значение - это и человек, и общество, и реальные условия строительства, и пейзаж. Заставить Ивана Владиславовича выступить в газете или журнале было чрезвычайно трудно. А когда что-то появлялось в печати, он первый был недоволен написанным, И в самом деле, его самобытный афористичный стиль, присутствие иронии и любовь к шутке, примеры, которые следовали потоком, тут же возникающие из-под руки, неповторимые по точности и свободе рисунки - все это утрачивается в сухом пересказе. Но все же осталось немало высказываний И. В. Жолтовского, и напечатанных и хранящихся в частных записях, которые несомненно представляют большую педагогическую ценность, ибо нельзя воспитать архитектора без живого творческого постижения классики и ее метода.

Положения И. В. Жолтовского об объективных эстетических качествах строительных материалов, об эстетическом значении качества самого строительства, о строительстве как важнейшем этапе творческой работы архитектора, его понимание классики как метода, а не стиля, его учение о связи архитектуры с природой в широком смысле этого слова, учение о тектонике как о пластическом выражении работы конструктивной основы здания, замечательно глубокое постижение принципов архитектурного масштаба как одного из важнейших средств композиции и художественной выразительности, его утверждение, что именно наш народ через Византию является наследником античного гения (идея, органически перекликающаяся с подобным же утверждением А. С. Пушкина), его внимание к вопросам удобства и экономики - все это имеет большую ценность как вклад большого мастера и мыслителя в теорию советской архитектуры.

Конечно, сопоставляя теорию И. В. Жолтовского и ее творческие результаты, мы не должны упускать из виду известную ограниченность этой теории, определяемую временем и теми внутренними противоречиями в самой теории, которые не могли не возникнуть, поскольку она все время совершенствовалась и развивалась, оставляя в себе следы утверждений, впоследствии уже преодоленных. Так, при внимательном анализе его положения о правдивости тектонической формы мы заметим, что Эта правдивость и логика понималась им через призму Ренессанса, то есть как логика развертывания формы в изобразительном плане, часто независимо от действительной природы конструкции. Ограниченность с этой стороны теории Жолтовского состоит также и в том, что в его представлении все конструктивные системы уже были известны древним (стена, каркас, арка, купол, свод). Здесь он упускает из виду, что если взять даже современную кирпичную стену, то она уже ничего общего не имеет со стеной Ренессанса или Рима, поскольку стена стала тонкой, легкой и давления в ней распределяются не как в сплошном теле, а вследствие частоты проемов, по простенкам, что природа современного каркаса совсем не та, что в сооружениях Ренессанса или Древней Греции, поскольку древние не знали жестких статически неопределимых рамных конструкций, несовместимых с тектоническими принципами простых стоечно-балочных систем, что современные железобетонные своды-оболочки и купола имеют совершенно иную природу, чем каменные и кирпичные своды, купола и арки древних. Но соотнесенные к современному состоянию техники, к современным социальным задачам мысли И. В. Жолтовского для ума пытливого дадут большую пищу для размышления и будут способствовать становлению творческого метода.

Работа И. В. Жолтовского высоко оценивалась в нашей стране. В 1937 году ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники, он был включен в состав действительных членов Академии архитектуры СССР, в 1947 году Академия наук БССР избрала его своим почетным членом. (В публикуемых материалах И. В. Жолтовского нарушение хронологии вызвано желанием дать связную концепцию его теоретических взглядов.)

Первый жилой дом по проекту архитектора Ивана Жолтовского появился в Москве в 1949 году на Ленинском проспекте и сразу был удостоен Сталинской премии. Дом № 184 по проспекту Мира строился в 1955-1957 годах. К этому времени Сталин уже успел полежать в Мавзолее вместе с Лениным, культ личности вождя подвергся обструкции на ХХ съезде и с наследием культа началась борьба. В архитектуре развернулась борьба с излишествами и вместо награды Жолтовскому досталась порция критики. На самом деле десятиэтажный дом на 270 квартир очень хорош и не случайно со временем был признан памятником архитектуры и взят под охрану государством.

Это был последний завершённый проект Ивана Жолтовского, который скончался в 1959 году, прожив долгую и плодотворную жизнь в архитектуре. Среди самых интересных творений мастера дом на Моховой улице (1931-1935), здание Московского ипподрома (1950-1955), кинотеатр "Победа" на Абельмановской улице (1957), дом на Ленинском проспекте (1945), Центральная электростанция МОГЭС на Раушской набережной (1927). В 1923 году Жолтовский разрабатывал генеральный план ВСХВ. В 1950-е годы его мастерская участвовала в разработке проектов крупнопанельных жилых домов.

Дом № 184 по проспекту Мира строился как ведомственный то ли для Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), то ли для Министерства сельского хозяйства. Впрочем, квартиры в нём получали и рядовые москвичи.

"Жолтовский был мастером карниза, – рассказывает краевед Сергей Никитин читателям газеты "Звёздный бульвар" http://www.zbulvar.ru/ . – В карнизах он часто выражал половину того, что хотел сказать во всем здании. Посмотрите, карниз такой легкий, он «дышит». Ощущение, что ты находишься во Флоренции, прославившейся в средние века своими карнизными мастерскими. Жолтовский исповедовал Ренессанс как совершеннейшую эпоху в развитии искусства. И для него было важно создать синтез ренессансного дворца и современного жилого дома. Золотое сечение ренессансных дворцов строилось на том, что этажи имели разную высоту. Жолтовский не мог себе этого позволить. Но он расчленил фасад дома на разные уровни. Известный критик Иконников говорил, что из всех больших жилых домов Жолтовского этот дом наиболее интимный. Он менее монументальный. Его основная часть существенно отодвинута от магистрали, и перед домом образуется маленький садик. Ступенчатая композиция фасада здания тоже не случайна – дом как бы вырастает из этого зеленого массива. Это ведь Жолтовский придумал стеклянные выносные лифты, и они появились впервые именно в его послевоенных домах. В одном из интервью архитектор говорит о своем идеальном доме, в котором должен был быть стеклянный лифт. Человек приезжает на свой этаж и любуется открывающимся видом. Сегодня это существует во многих офисных зданиях."

25-этажный жилой дом (проспект Мира, 184, корпус 2) сразу прозвали "дом на курьих ножках".

"В 1968 году на проспекте Мира, аккурат напротив знаменитых мухинских "Рабочего и колхозницы", появился первый в Москве 25-этажный крупнопанельный жилой дом на сваях. Авторы проекта - архитекторы В.Андреев и Т.Заикин. Этот дом - настоящая веха в советском строительстве, возведен из крупных панелей, изготовленных на вибропрокатном стане. В то время это было настоящее ноу-хау.

Подвальная часть дома с глубоко забитыми сваями сооружалась довольно долго, из-за сложности конструкции. Да еще и шумно. Зато надземная часть возводилась очень быстро: этаж в неделю. Перед домом сохранился тополиный сквер, оставшийся от снесенных на этом месте бараков Алексеевского студенческого городка."- сообщает сайт http://mosday.ru/

Строительство дома № 184. 1967 год:

Вид с дома № 184 в сторону Сокольников. Алексеевский студенческий городок. 1970 год:

Дом № 184. 1984 год:

«Рабочий и колхозница» - выдающийся памятник монументального искусства, «идеал и символ советской эпохи», представляющий собой динамичную скульптурную группу из двух фигур с поднятыми над головами серпом и молотом. Скульптор - Вера Мухина, концепция и композиционный замысел архитектора Бориса Иофана. Монумент выполнен из нержавеющей хромоникелевой стали. Высота около 25 м (высота павильона-постамента - 33 м). Общий вес - 185 тонн.

Скульптурная композиция была создана для советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Юноша и девушка олицетворяли молодых хозяев советской земли - рабочий класс и колхозное крестьянство. После триумфа на парижской выставке в 1939 году скульптура была реконструирована и установлена на постаменте перед входом на ВСХВ. По мнению скульптора Веры Мухиной небольшой пьедестал напоминал пенёк. В 2009 году после шестилетней реконструкции "Рабочий и колхозница" вернулись на новый постамент, напоминающий оригинальный вариант Бориса Иофана.

"Рабочий и колхозница". 1939-1940 гг.:

"Рабочий и колхозница". 1967-1969 гг.:

"Рабочий и колхозница". 1969-1971 гг.:

"Рабочий и колхозница". 1981 год:

В ходе реконструкции специалисты значительно укрепили несущий каркас композиции, все части скульптуры были очищены и обработаны антикоррозийными составами. В постаменте ныне располагается музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница»: в музее представлена история создания монумента в фотографиях, проектах и макетах. Ещё в трёх залах проходят тематические выставки.

Фоторепортаж о рабочих моментах сборки скульптуры (2009): http://maksmasterov.livejournal.com/2749.html

Дом-коммуна. 1932 год:

"В 1920-е годы идея создания домов-коммун была восприняты с большим энтузиазмом. Это было связано, прежде всего, с тем, что ранний СССР был государством молодых. После революции бывшая аграрная страна стала достаточно быстро развивать промышленность и урбанизироваться. Увеличение городского населения требовало нового жилья. Приезжавшие из деревень молодые люди вынуждены были жить в рабочих казармах и бараках. Жили порой по нескольку десятков человек в одном помещении, спали на многоярусных нарах, в зданиях отсутствовали элементарные удобства.

Квартиры в домах-коммунах делались многоуровневыми. Открыв дверь, человек попадал в общий для двух квартир холл-прихожую, откуда вверх и вниз, в "ячейки", вели лестницы. Нижняя ячейка была одноуровневой, а верхняя делилась еще на два – на первом располагалась гостиная и кухня, на втором – спальня и душ. Согласно изначальному проекту даже ванные комнаты должны были быть коллективными и располагаться у лифтов, а в ячейках предполагался только умывальник и душ.

При создании ячеек заранее проектировались ниши, в которых должна была располагаться встроенная мебель. Ее придумал специально для типа «F» известный советский архитектор С. Лисагор, разработавший конструкцию встроенной кухонной мебели, шкафов и полок. В 1924 году был создан знаменитый революционный проект «франкфуртской кухни» – образец функциональности и конструктивного совершенства, оказавший колоссальное влияние на дизайн и конструирование мебели в XX веке. Он активно обсуждался специалистами в СССР и нашел отражение в разработках Лисагора. Одно из его интересных решений – единая дверь-гармошка, полностью закрывающая весь проем, в котором расположена кухня.

В 1930-е годы строительство домов-коммун было приостановлено, а архитекторы были вынуждены переориентироваться на более традиционные типы жилья."- рассказывает Артём Пушкарев на сайте http://www.dominterier.ru/?p=2853

Иван Владиславович Жолтовский родился в 1867 году в Пинcке, в семье небогатого помещика. С детства любил рисовать, чему посвящал много времени и во время учёбы в гимназии, и в течение всей своей жизни. Гимназию он закончил с золо-той медалью и в 1887 году поступил в петербургскую Академию художеств, в которой учился целых 11 лет. Родители юноши не имели возможности содержать его, и поэтому во время учёбы в Академии Жолтовский занимался практической проектной и строительной работой - сначала работал помощником архитектора, а потом и самостоятельно разрабатывал и реализовывал проекты. Несмотря на то, что из-за перерывов, связанных с работой, обучение заняло больше времени, это был важный опыт для начинающего архитектора: Жолтовский настолько хорошо знал все тонкости строительных работ, что сам мог вести не только архитектурный надзор, но и контролировать работу всех занятых на строительстве. Здания, построенные Жолтовским, всегда отличались прекрасным качеством исполнения. Будучи преподавателем, он неоднократно говорил о том, архитектор должен непременно иметь опыт практической работы в строительстве. «Воспитывая архитекторов, — писали его ученики, — Жолтовский постоянно внушает им мысль о том, что архитектура — это не бумажное формотворчество, а искусство строить. Он требует от своих учеников глубокого проникновения во все детали строительного дела, рекомендует им изучать под руководством опытных мастеров кладку фундаментов, каменотесные, плотничьи, столярные, штукатурные и лепные работы».
Первые самостоятельные проекты Жолтовского - это эскиз доходного дома, выполненный в 1889 г. (это здание было по-строено позже на деньги промышленника А. Сипягина), перестройка и отделка петербургского дворца графа Н. Юсупова, которой он руководит вместе с петер-бургским архитектором Г. Степановым, а также различные железнодорожные станции и промышленные объекты, которые он спроектировал и построил, работая в архитектурном отделе мини-стерства путей сообщения. Также Жолтовский удачно проектировал памятники, в 1895 г. он участвовал в нескольких конкурсах: за про-ект памятника архитектору К. Тону он получил первую премию, а за проект памятника основате-лю гомеопатии А. Ганеману французская Академия архитектуры прису-дила ему Золотую медаль.
Обучение в Академии Жолтовский закончил в 1898 году, защитив дипломный проект «Народный дом», и получил звание архитектора-художника. В 1897 г. он с блеском защитил дипломный проект, выполнив эскизы , и получил серебряную медаль и звание архитектора-художника.

Первые московские проекты

В1900 году Жолтовский переехал в Москву, где он стал преподавать в Строгановском училище и интенсивно заниматься архитектурной деятельностью.
В 1903-1905 годах Жолтовский спроектировал и построил здание Скакового общества на Беговой улице в Москве. Интересна история этого строительства. Дело в том, что устроители конкурса на проект здания ставили условием, что дом должен быть в стиле английской , весьма популярном для того времени. Жолтовский выполнил это условие и разработал проект именно готического здания, проект выиграл конкурс, но построил Жолтовский совсем другое: на свой риск архитектор разработал второй вариант проекта, в основу которого было положено его трактовка русской классики. Е. Борисова и Т. Каждан писали по поводу стиля, в котором выполнено здание Скакового общества: «Это скорее свободная вариация на темы русского ампира и итальянского ренессанса, чем последовательная стилизация. Многие классические мотивы получили здесь новый, почти неузнаваемый характер» Это здание, расположенное на Московском ипподроме объединяло в себе помещения различного назначе-ния: конюшни в цокольном этаже здания, выше - служебные помещения, рестораны, про-сторные фойе, с задней стороны здания - многоярусная трибуна для зрителей, сконструированная новаторским для того времени способом - на несущем металличес-ком каркасе. Ипподром неоднократно перестраивался, и только в 1951 году Жолтовский создал окончательный вариант здания.

На протяжении всего творческого пути Жолтовский обращался к теме классической архитектуры, исследуя, развивая, интерпретируя её, это стало одной из ключевых особенностей большинства проектов архитектора. Подражание великим образцам прошлого станет отличительной особенностью его творческого по-черка. Жолтовский много путешествовал по Италии, он был там 26 раз, из каждого путешествия он привозил множество зарисовок, кроков, обмеров, акварелей, на которых запечатлевал полюбившиеся ему памятники архитектуры. Он перевёл с итальянского четырёхтомный трактат об архитектуре авторства (перевод был издан в 1938 году).

Творчество Палладио стало источником вдохновения для Жолтовского настолько, что некоторые его проекты можно было бы назвать плагиатом творений итальянского зодчего, например, особняк Тарасова на Спиридоновке, построенный в 1909-1910 годах. Этот дом - практически копия венецианского палаццо Тьене, спроектированное Палладио в XVI в. Однако большинство исследователей архитектуры не считают этот проект Жолтовского плагиатом, они говорят об интерпретации классики: взяв за основу тему творения Палладио, он воспроизводит её в другом пропорциональном ключе. На протяжении всей своей жизни Жолтовский разрабатывал свою теорию архитектурного организма. Одним из положений этой теории было положение о «росте» архитектурного сооружения: художественно закономерное сооружение можно построить или постепенно облегчая массы в вышележащих частях композиции, или утяжеляя их. Первый способ был более близок Жолтовскому, поскольку образ здания становится легче, появляется «динамикой роста». При постройке особняка Тарасова архитектор проверил это положение на практике: фасады палаццо Тьене утяжеляются кверху, а фасад дома на Спиридоновке, наоборот - облегчается, по пропорциям он соответствует восхищавшему Жолтовского Дворцу дожей в Венеции. С.О. Хан-Магомедов рассматривал постройку Жолтовским особняка Тарасова как первую ступень освоения им художественно-композиционной системы Ренессанса.

В 1909 году Жолтовскому «за известность на художественном поприще» было присвоено звание академика архитектуры. В предреволюцонные годы он интенсивно работал, осуществив много проектов как в Подмосковье (жилые дома в Удомле (1907) и в Бережках (1910), усадьба Липовка (1907—1908) и другие загородные усадьбы), так и в Москве (особняк в Мертвом переулке (1912), жилые дома для завода АМО (1915)).

После революции

Советскую власть Жолтовский принял, и она его приняла тоже. 19 июня 1919 года Луначарский из Петрограда писал Ленину: «Дорогой Владимир Ильич! Горячо рекомендую Вам едва ли не самого выдающегося русского архитектора, приобретшего всероссийское и европейское имя, — гражданина Жолтовского. Помимо своего большого художественного таланта и выдающихся знаний, он отличается еще и глубокой лояльностью по отношению к Советской власти». Жолтовский был лично представлен Ленину, неоднократно с ним встречался.

В первые послереволюционные годы Жолтовский имел очень большое влияние не только как архитектор, но и как управленец, и как художественный наставник. Организованная Жолтовским в Строгановс-ком училище школа-мастерская после революции становится частью ВХУТЕМАСа, там занимаются будущие звёзды советской архитектуры: И. Голосов, Н. Колли, К. Мельников, С. Чернышев. В 1918 году он возглавляет архитектурный подотдел отдела ИЗО Наркомпроса, совместно с А. В. Щусевым руководит работой по составлению первого плана планировки Москвы. План не удалось реализовать из-за начавшейся Гражданской войны.
19 августа 1923 в Москве была открыта Всероссийской сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка, проект генерального плана и павильонов был выполнен Жолтовским. Павильоны по стилю были ближе к упрощенной ордерной классике, один из критиков даже назвал архитектуру выставки «строительным конструктивизмом». Cтроительство велось с использованием новейших конструктивных деревянных систем. Таким образом, от строгой неоклассики Жолтовский практически перешёл к существенно реконструированной неоклассике. Не было ли это уступкой мастера всё более набирающему силу стилю конструктивизма? В то время противостояние Жолтовского с оппонентами достигает своего пика, возможно, это явилось причиной того, что в 1923 году архитектор уезжает в Италию на несколько лет.

Поездка в Италию и возвращение в СССР

Официальная версия гласит, что Жолтовский отправился в столь длительную заграничную командировку для строительства советского в Милане, однако данных об этом павильоне очень мало, как и вообще сведений об этом периоде жизни архитектора. Есть версия, что Жолтовский в Италию эмигрировал, и только возможность реализовывать свои проекты на родине и обещания поддержки влиятельных друзей заставили его вернуться. Жолтовский пробыл в Италии до 1926, за годы его отсутствия архитектурная ситуация в стране изменилась, авангард занял лидирующие позиции, большинство учеников зодчего стали приверженцами кон-структивизма.
Основные работы Жолтовского в эти годы отражают попытку архитектора остаться верным себе и своему стилю, при этом творчески осмысливая новые идеи. Он проектирует и строит три различающихся по архитектурному подходу здания: Госбанк на Неглинной и котельную на Раушской набережной в Москве (1927—1929) и Дом правительства в Махачкале (1926—1928).
Первая же его крупная работа - перестройка здания Госбанка на Неглин-ной - показала, что этот стиль неоклассики всё ещё востребован влаcтью. Для для этого проекта Жолтовский использует ордерное решение фасадов в духе итальянских ренессансных дворцов XV века - палаццо Ручеллаи во Флоренции; палаццо Пикколомини в Пиенце и палаццо Канчеллерия в Риме, во всех этих строениях фасады представляют собой трехъярусные композиции из .

Здание котельной МОГЭС несколько выбивается из стиля неоклассики, присущего Жолтовскому, С.О. Хан-Магомедов даже ввёл специальный термин для обозначения этого стиля - «гармонизированный конструктивизм». Здесь нет ни ордерной системы, ни ренессансного декора, но сохранены принципы гармонизации, присущие классической архитектуре. Стеклянная стена фасада с группами сильно выступающих вперед граненых эркеров воспринимается не как ограждающая плоскость, а как упругая оболочка, формирующая облик сооружения. Отступления от стиля неоклассики столь существенны, что Д. Хмельницкий даже предположил, что на самом деле котельная МОГЭС была фактически спроектирована другими архитекторами - А. Буровым и Г. Гольцем - работавшими под формальным руководством Жолтовского. Гольц был из «квадриги Жолтовского» - группы молодых архитекторов, которых объединил вокруг себя авторитетный мастер. Также в «квадригу» входили М. Парусников, И. Соболев и С. Кожин. Жолтовский не ограничивал своих учеников рамками классицизма: «Если вам ближе авангард, работайте в современных архитектурных формах, но делайте это грамотно с точки зрения художественной композиции». Вероятно, не только учитель влиял на учеников, но и ученики меняли взгляды учителя на современную архитектуру.
Дом правительства в Махачкале был спроектирован Жолтовским на основе композиции виллы-дворца Фарнезе в Капрароле XVI века архитектора Джакомо да Виньола, но внешняя архитектура здания была стилизована под средневековые мусульманские мотивы. Восточную архитектуру Жолтовский знал не столь хорошо, как итальянскую, поэтому результат такого стилистического сплава был встречен знатоками скептически.

1930-е годы - время признания Жолтовского: он становится ведущим архитектором многих промышлен-ных и административных зданий по всей стране. В 1931 Жолтовского пригласили участвовать в международном конкурсе на проект Дворца Советов , где он удостоился одной из трех высших премий, наряду с Б. Иофаном и американским архитектором Г. Гамильтоном. В 1932 году Жолтовскому было присвоено звание заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР. В 1933 году были созданы архитектурно-планировочные мастерские Моссовета, и Жолтовский возглавил мастерскую № 1.

«Гвоздь в гроб конструктивизма»

В 1932-1934 годах архитектор проектирует и строит жилой дом на Моховой улице . На этот раз источником вдохновения для Жолтовского стали два венецианских дворца, возведенные его любимым архитектором Палладио: палаццо Вальмарана и палаццо дель Капитаньято, однако конструкция дома отличалась от той, которая была принята в XVI веке. Впервые единая была использована в оформлении фасада семиэтажного дома, итальянские мастера классицизма ограничивались обычно максимум трёхэтажным ордерным фасадом. Жилой дом на Моховой - это пять этажей на высоту с , один этаж на уровне , и еще один этаж на уровне . Учитывая более крупный размер здания и его другую внутреннюю планировочную структуру - многоквартирный дом - зодчий облегчил заполнение между колоннами ордера, изменил пропорции, выделил центр, подчеркнул это контрастом малого ордера боковых крыльев здания. В итоге дом приобрёл гармоничную форму, а именно это это Жолтовский считал самым главным в архитектуре.
Жолтовский говорил Щусеву: «Я выступаю с классикой на Моховой, и если я провалюсь, то провалю принципы классики». Но проект не провалился, он стал одним из центральных на прошедшей в 1934 году выставке архитектурных проектов мастерских Моссовета. Он был «гвоздём программы», и посвященные в перипетии творческого противостояния тут же назвали его «гвоздём в гроб конструктивизма». Здание стало триумфом Жолтовского и всего стилистического направления, которое он представлял.

Вторая половина 1930-х годов была временем реализации множества проектов Жолтовского: Институт мировой литературы имени A.M. Горького в Москве, театр в Таганроге. Указом И. Сталина он был назначен руководителем проекта застройки Сочи - первого социалистического города-курорта. Жолтовский ездил в Сочи, контролируя процесс строительства. Под его руководством была разработана общая концепция застройки города, спроектированы здания санаториев, мос-ты, морской вокзал, театр, готовились проекты инженерных сооружений.

Проекты жилых домов

Среди всех проектов Жолтовского особого внимания заслуживают жилые дома на Большой Калужской площади и Смоленской площади (1950) в Москве. Они, как и многие другие произведения зодчего, имеют архитектурный прототип из числа шедевров классицизма - палаццо Медичи-Рикарди во Флоренции, но, в отличии от того же дома на Моховой, так творчески переработаны и удачно вписаны в реалии времени, что стали новым словом в архитектуре, образцом для подражания и принесли своему создателю Сталинскую премию. За период 1950 -1955 годов в Москве и в других городах было построено множество жилых домов с подобным архитектурным решением - c большого выноса и скульптурно-декоративными «пятнами» на фасаде.
С 1952 года, продолжая разработку тему архитектуры жилых домов, Жолтовский обратился к методу крупнопанельного строительства, он предлагает использовать ряд стандартных элементов из , комбинируя которые архитектор мог спроектировать здание с нужными характеристиками - в зависимости от назначения здания, места его постройки и других особенностей. Совместно с инженерами была разработана автоматизированная линия для производства типовых деталей. Новая технология была применена при постройке Музыкального театра в Москве, и вполне удачно. Дело в том, что здание разместилось на небольшой терри-тории в центральной части города, места для увеличения размера театра не было, а после пере-стройки объем зрительного зала увеличился вдвое, при том что внешние размеры здания остались прежними. Среди других интересных решений, связанных с крупнопанельным строительством, была идея оставить открытым стык между панелями. Это предложение было впервые реализовано в 1953 в здании автоматического холодильника в Сокольниках.

В декабре 1954 года Хрущев в своей руководящей речи упомянул про архитектурные излишества, и строительство домов стало преследовать не столько эстетические, сколько сугубо практические цели, точнее, одну цель - экономию. Поэтому неоклассический стиль, которого всю свою творческую жизнь придерживался Жолтовский, перестал быть таким востребованным, и архитектор отошел от практической работы.
До конца жизни Жолтовский преподавал - в собственной мастерской в Московс-ком архитектурном институте. Он щедро делился с учениками своими энциклопедическими знаниями, выработанными принципами, а главное - учил их видеть гармонию архитектуры.

«Гармония - вот что лежит в основе всех видов искусства на всем протяжении человеческой истории. Правда, она всегда олицетворяется в конкретных стилевых формах. Но стиль - явление преходящее, и каждый стиль это только вариация на единственную тему, которой жива человеческая культура, на тему гармонии». И.В. Жолтовский

Галерея фотографий по теме статьи

Постройки и проекты Жолтовского

Иван Жолтовский родился 16 (28 ноября) 1867 года в Пинске (ныне Брестская область, Белоруссия). В 1898 году окончил Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге и защитил в мастерской профессора А. О. Томишко дипломный проект «Народный дом», получив звание архитектора-художника. Учёба в Академии продолжалась около одиннадцати лет, потому что Жолтовский параллельно с занятиями работал помощником у ряда крупных петербургских архитекторов.

После окончания академии Жолтовский поселился в Москве и получил приглашение преподавать в Строгановском училище. Его ранними работами стали дом Скакового общества на Скаковой улице (1903-1905), особняки на Введенской площади (1907-1908), в Мёртвом (1912) и Пречистенском (1913) переулках, жилые дома для завода АМО (1915). В 1909 году Жолтовский был избран академиком архитектуры. В 1910-х годах вместе с И. Э. Грабарём и И. В. Рыльским входил в городское жюри, которое проводило в Москве «конкурсы красоты фасадов». В 1911-1912 годах в с. Бонячки (с 1925 года в составе г. Вичуги) строил фабричные ясли и больницу (1912, по проекту В. Д. Адамовича), особняки для служащих и промышленные здания «Товарищества мануфактур Ивана Коновалова с сыном».

Жилой дом на Ленинском проспекте в Москве

В 1910-е годы, и в 1923-1926 годах он изучал архитектуру Италии, где его особенно вдохновили работы знаменитого зодчего Андреа Палладио , чьи «Четыре книги об архитектуре» Жолтовский позднее перевел на русский язык. В своей архитектурной практике Жолтовский создает многочисленные интерпретации «в духе Палладио ». Так, в 1908-1912 годах на Патриарших прудах по проекту Жолтовского возводится здание «особняка Тарасова», повторяющее в стилевом отношении Палаццо Тьене Андреа Палладио в Виченце, но пропорции заимствует у Палаццо Дожей в Венеции. Увлёкшись Палладио , В пропорциях золотого сечения он находит производную функцию золотого сечения (528:472), которая вошла в теорию пропорции как «функция Жолтовского ».

Жилой дом. проспект Мира 184 Москва.

После революции 1917 года Жолтовский сосредоточился на преподавательской деятельности в ВХУТЕМАСе и городском планировании. Среди его учеников этого периода - знаменитые советские архитекторы Илья Голосов , Пантелеймон Голосов , Константин Мельников . В 1923 году Жолтовский разрабатывает генеральный план Всероссийской сельскохозяйственной выставки и проектирует на ней павильон «Машиностроение». В том же году Жолтовскому выделяют дом-усадьбу № 6 по Вознесенскому переулку, в котором ранее жили поэты Сумароков и Баратынский. В этом доме Жолтовский проживёт до самой смерти. Здесь же была организована мастерская архитектора. Жолтовский бережно сохранил интерьеры и гризайльную роспись потолков особняка. Гризайль был уничтожен в 1959 году, после смерти архитектора, когда кабинет Баратынского-Жолтовского было решено превратить в читальный зал архива города. В 1932 году Жолтовскому было присвоено звание Заслуженного деятеля искусства РСФСР. В это время зодчий был занят проектированием и строительством жилого дома на Моховой улице в Москве. Знаменитый советский архитектор Алексей Щусев по поводу построенного Жолтовским Дома на Моховой высказался следующим образом: «Я считаю, что даже в Европе трудно найти мастера, который так тонко понял бы классику. Эта постройка является большим завоеванием современной архитектуры». В 1945 году, после окончания Великой Отечественной войны, постановлением Правительства была создана архитектурная мастерская-школа академика архитектуры И. В. Жолтовского . Среди работ мастерской данного периода можно назвать пристройку зала приемов и конференц-зала к особняку МИДа на Спиридоновке (архитекторы М. О. Барщ , Г. А. Захаров , Ю. Н. Шевердяев ), планировку и застройку Центральной площади в Калуге, района Перово в Москве, проект генерального плана и застройки города Сочи, планы застройки подмосковных посёлков Железнодорожного и Крюкова. В послевоенные годы были завершены начатые до войны жилые дома на Смоленской пощади и Ленинском проспекте, строился жилой дом на Ярославском шоссе.

"Дом Жолтовского "на смоленском. Москва.

В доме на Смоленской ("Дом с башенкой") мастер снова обращается к излюбленной итальянской теме. Дом представляет собой укрупненный вариант палладианского палаццо, а башенка откровенно цитирует колокольню Сан-Марко в Венеции (особенно верхний ярус с аркадой). Подъезды получили эффектное оформление: имитацию дубовых потолков, гризайль на колоннах, роспись на тему пушкинских "Руслана и Людмилы", ниши ложных каминов. Внутри подъезда дата постройки (1949) обозначена римскими цифрами. В оформлении каминов участвуют гирлянды из фруктов (что характерно для послевоенной сталинской архитектуры) и мальчики-путти. Невинный мотив веселящихся младенцев мог выглядеть скандально в глазах официоза.

Особняк Тарасова

В конце 40-х годов мастерская-школа Жолтовского , на фоне общего наступления на искусство, начатого со статей А. А. Жданова в журналах «Звезда» и «Ленинград», была обвинена в космополитизме. Из мастерской были изгнаны М. Барщ и Г. А. Захаров . Но в начале 1950 года, когда И. Жолтовскому была присуждена Сталинская премия за жилой дом на Ленинском проспекте (1949), гонения школы Жолтовского прекратились. В 1950-55 гг. мастерской Жолтовского была произведена реконструкция главного здания (Беговой беседки) Московского ипподрома, построенного в 1889-1894 годах по проекту архитекторов И. Т. Барютина и С. Ф. Кулагина . В 1952-53 мастерская-школа Жолтовского участвовала в первом конкурсе крупнопанельных жилых домов, для которого разработала шесть проектов различной этажности и конфигурации. Их характерная особенность состояла в сосредоточении всех нестандартных элементов в нижнем и верхнем ярусах зданий, а также в применённых здесь впервые открытых стыках панелей.

Кинотеатр «Победа» на Абельмановской улице

Умер И. В. Жолтовский в 1959 году в возрасте 91 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище. На стене дома № 6 в Вознесенском переулке, где с 1926 года и до своей смерти в 1959 году жил и работал И. В. Жолтовский , находится мемориальная доска. В 1961 году Ермолаевский переулок на Патриарших прудах был переименован в честь архитектора в «улицу Жолтовского », но в 1994 году переулку было возвращено его историческое название.

Из этих текстов сложно что-то вырезать, поэтому мы печатаем внушительных размеров статьи без сокращений. Во второй части нашего материала, которую мы надеемся опубликовать в ближайшее время, речь пойдет о планировке, внутреннем устройстве и отделке дома на Моховой, через которые просвечивает быт и социальный статус будущих жильцов.

Архитектура СССР, № 6, 1934 г. — С. 19-23.

Жилой дом на Моховой улице

Новая работа И.В. Жолтовского

Жилой дом, выстроенный на Моховой улице по проекту акад. И.В. Жолтовского, привлек к себе пристальное внимание всех архитекторов, да и не только архитекторов — всей широкой общественности. И это внимание вполне понятно и оправдано: работа арх. Жолтовского является образчиком высокохудожественной архитектурной продукции, плодом большого мастерства, большой архитектурной культуры. При этом исключительно важным является то обстоятельство, что высокое полноценное мастерство реализовано здесь не только в работе над проектом здания, но и в строительном осуществлении проекта: в архитектурный фонд советской столицы вошло новое здание, могущее выдержать самую строгую оценку с точки зрения качества строительства. Этим высоким (и, надо сказать, довольно необычным для строительной практики последнего времени) качественным уровнем новый жилой дом обязан в значительной степени личному активному участию архитектора-автора во всех стадиях работы над возведением здания. Лозунг «Архитектор — на леса!» получил на этом примере блестящую практическую конкретизацию.

Акад. Жолтовский решил стоявшую перед ним архитектурную проблему в обычных для него стилевых формах: облик нового жилого дома определяется кругом архитектурных идей и приемов, исходящих из художественной системы «высокого Ренессанса».

Творчество Палладио — мастера, завершающего собой весь путь итальянского возрождения и подводящего итог этому пути в стройной системе архитектурных канонов, оказало, как известно, наибольшее влияние на работы И.В. Жолтовского, на весь строй его архитектурного мышления. Продолжая в этом смысле историческую линию палладианства, И.В. Жолтовский делает в своей последней работе новую попытку применить плладианские формы к современному объекту. Эта задача требует очень большой переработки традиционных палладианских приемов. Достаточно указать, что палладиевский «колоссальный ордер» применен здесь в семиэтажном здании, причем архитектором очень искусно «скрыта» в зрительно отношении эта семиэтажность. Вынесением верхнего этажа в аттик над очень энергичным и сильно раскрепованным карнизом, сочетание окон с балконами, формами и масштабами самих окон, наконец, постановкой дома ниже уровня улицы достигается здесь тот эффект, что «многоэтажность» здания оказывается подчиненной основному архитектурному мотиву — тому же колоссальному ордеру. Этим путем архитектор стремится преодолеть формальное противоречие между ренессансной композицией фасада и типом современного многоэтажного городского дома.

Другой примечательный прием, трансформирующий старую палладианскую композицию, заключается в применении очень широких оконных проемов, а также в междуэтажном смыкании окон при помощи пластических средств. Наконец, характерной чертой архитектурной концепции здания является его объемный разворот, нарушающий единую линию фасадного фронта при помощи боковых отступов его фасада от красной линии, отступов, как бы наполняющих воздухом и пространством самый фасад.

Стилевой путь, избранный Жолтовским, в основе своей архаичен. Архаичен и самый замысел в целом — придание современному жилому дому облика виллы XVI столетия, — архаичны и отдельные элементы этого дома (лестницы-галереи, переносящие нас на несколько веков назад и никак не мирящиеся с электрическими подъемниками, внутренняя отделка комнат и др.). Творчество архитектора обращено всем своим существом к далекому прошлому, к одной из высот классической архитектуры, — к XVI веку, чьи каноны он возводит в свой художественный идеал. Но палладианство, как и всякая каноническая архитектурная система, остается для нас лишь определенным пройденным этапом архитектурного развития. Демонстрируя применение этой системы в современном здании, мастер дает как бы наглядный предметный урок по истории архитектуры, урок высокого качества, полноценного архитектурного выражения. Это выражение архаично, эти формы — интерпретация давних, когда-то бывших «живыми» образцов. Но тем острее они ставят перед нашей новой советской архитектурой проблему архитектурной полноценности — создания новых архитектурных форм, новых архитектурных идей, которые могли бы не только творчески состязаться с этой классической концепцией, но и превзойти ее по силе и выразительности архитектурного образа.

Очень важна в доме на Моховой та работа, которая проведена архитектором над деталями. Тщательнейшая и мастерская прорисовка деталей, главное же — непрестанная забота архитектора о высоком качестве выполнения деталей дали бесспорно большой эффект. В этом смысле дом акад. Жолтовского также является своеобразным наглядным уроком как для наших архитекторов, так и для строителей. Почти все детали в этом доме выполнены ручным путем и не связаны стандартами. Из этого обстоятельства было бы в высшей степени неправильно делать вывод в том смысле, что нам надо культивировать ручную кустарную выработку деталей, а также отказываться от стандартов. Значение работы над деталями в доме на Моховой заключается совсем в обратном: созданные там ручным способом образцы показывают, каких улучшений нужно добиться в массовом изготовлении деталей, а также как надо изменить целый ряд стандартов, принятых у нас в области строительства. Наши строительные стандарты, как известно, почти вовсе не учитывают архитектурных требований, предъявляемых к зданию. Поэтому ряд стандартов (например на столярные изделия) обусловливал чрезвычайно низкое, антихудожественное качество деталей. Дом на Моховой вносит в этом смысле существенные коррективы: нет никакого сомнения в том, что образцы деталей, созданные в этом доме (дверные ручки, оконные приборы и т.д.) окажут свое влияние при предстоящем пересмотре целого ряда стандартов, связанных с нашей строительной практикой.

Дом на Моховой

Р. Хигер

Архитектурная культура Ренессанса давно служила путеводной звездой в работах ряда выдающихся зодчих мира. Оторванная от своеобразных культурно-исторических условий той поры, от быта, экономики, политики, искусства Италии XIV-XVI вв., стилевая система Возрождения, так же как система греко-римских ордеров, стала для многих эстетической догмой, которой иногда приносится в жертву соображения «утилитарного» порядка. Та «профессиональная тайна» пропорций и в особенности «золотого сечения», которой в совершенстве владели мастера этого времени, всегда служила магнитом исключительной силы, к которому тянулись поклонники и реставраторы архитектуры далекого прошлого.

Брунеллески, Росселино, Альберти, Виньола, Браманте и, наконец, Палладио, Андреа Палладио — творец ряда выдающихся сооружений в Виченце, — в течение ряда долгих лет держали в плену эстетическую сферу архитектурной мысли.

Паллидио был кумиром многих архитектурных поколений. Выстроенные им виллы и церковные сооружения в Виценце и Венеции вызывали тысячи подражаний на всем европейском континенте в течение последних столетий. Его трактат об архитектуре был священной «книгой завета» для всех архитектурных академий XVII-XIX вв. Палладиева манера, палладиев стиль, палладианство — это слова и понятия, с которыми долгое время связывалась и которыми определялась качественная сторона продукции многих архитектурных поколений и художественных академий.

В советской архитектуре знатоком и тонким ценителем Палладио, как и всей архитектуры Ренессанса, является академик Жолтовский. Мы не знаем другого такого зодчего в нашей стране, который с большим энтузиазмом и энергией убежденности переносил бы в послеоктябрьскую архитектуру принципы и формы итальянского зодчества XIV-XVI вв.

Жолтовский живет и дышит старым искусством Италии. Ренессансные мастера Флоренции, Венеции, Виченцы, старого Рима — его друзья и творческие соратники в архитектурной борьбе современности, если бы их не разделяли провалы столетий и острые вершины нескольких социальных революций. Вместе с ними он наслаждается философией Платона и Аристотеля, сонетами Петрарки, новеллами Боккаччио, суровой поэзией Данте, раскопками античной и эллинистической культуры и вдохновленный теплым мрамором храмовых колонн и античных торсов, мечтает об архитектуре, достойной старых римских форумов и греческих агор.

Жолтовский выстроил до революции в Москве особняк Тарасову. То была копия одного из старых герцогских палаццо, выстроенных Палладио в Виченце. Жолтовский проектирует после революции и строит ряд новых сооружений. То были более или менее свободные подражания все тем же мастерам итальянского Возрождения. Наконец, сегодня мы созерцаем пышный фасад воссозданной им палладиевой виллы на Моховой. Течет время, меняются нравы, перекраивается карта и лицо земли, однако вечна и неизменна в своем великолепии древняя красота италийской архитектуры. Эта глубокая художественная убежденность И.В. Жолтовского заслуживает уважения, хотя и кажется нам несколько анахроничной.

Дом на Моховой является одним из рекордов нашего строительства в смысле его высококачественной отделки. Жолтовский — превосходный строитель. И когда разглядываешь эту возрожденную виллу Палладио, облицованную теплыми беловато-желтыми искусственными плитами, с ее мощными вертикалями коринфских колонн, несущих сильно раскрепованные антаблементы, с эффектной центральной аркой и почти глухими задними плоскостями, играющими маленькими пятнами окон, когда разглядываешь это здание, с его многочисленными деталями, освещенное ярким солнцем на голубом фоне неба, — начинаешь понимать внутреннюю силу и упорную легкость классицизма.

Архитектура «стариков» сильна своей высокой техникой выполнения. Оно и понятно, потому что без этой высокой техники отделки эта архитектура потеряла бы — при обилии деталей и орнаментации — свой основной художественный смысл. При всем нашем отрицательном отношении к художественному консерватизму, которым насыщена архитектурная концепции дома на Моховой, надо сказать, что эта внешняя отделочная сторона в нем очень привлекательна и чрезвычайно поучительна для всего нашего строительства. То же — с внутренней отделкой квартир. Когда ты смотришь на дверь, отполированную, как крышка рояли, на сверкающий паркет, на тонкую орнаментальную резьбу обрамляющую наличники, на точеный балясник, на росписи потолка, на лепной, тщательно выполненный карниз комнаты — детали, которыми богат дом на Моховой, — мы восклицаем: «О это превосходно, мы до сих пор не видели такой работы в нашем новом строительстве».

Как это ни печально, мы в нашей строительной практике отвыкли от работы и вещей хорошего качества. И когда наши отделочные мастерские показывают продукцию, сделанную — под давлением архитектора — с несколько большим тщанием и точностью, чем обычно, это кажется нам «откровением». Действительно, немного неожиданно, что в то время, когда столько образцов небрежности и безвкусия живут в массовом строительстве жилищ, мы можем — и можем неплохо — выполнить эти (приглядитесь к многочисленным деталям фасада Жолтовского) тонко прорисованные розетки, многочисленные капители, сложно модулированные консоли, живописные раскреповки карнизов и прочие элементы орнаментации, которыми уснащен этот фасад. Обширные квартиры, блестящие чистотой вспомогательных помещений, с просторными комнатами, в паркетных полах которых отражается ваше удивление, убеждают, что мы можем добиться высокого качества строительных работ.

Много мыслей о подлинной культуре и культурничестве, о «вещах», как непременной категории обывательского благополучия, и настоящей культуре вещи как неотъемлемой принадлежности социалистического быта уносишь с собой после осмотра дома на Моховой. Надо отдать должное И.В. Жолтовскому — вопросы культуры деталей и отделочных работ поставлены им, как строителем этой большой «вещи», на необходимую принципиальную высоту.

Жолтовский — блестящий мастер. Но в избыточном великолепии его фасада, в его «колоссальном ордере», украшенном балюстрадами балконов и мрамором скульптур (в недалеком будущем) — старый мастер Андреа Палладио бесстрастно и холодно взирает на стройку сегодняшнего дня.

И.В. Жолтовский ввел в архитектурный обиход социалистической столицы одного из лучших представителей культуры прошлого. Мы рады приветствовать Палладио — дорогого коллегу, архитектурным созданиям которого столько обязано человечество, поднятого из небытия минувших столетий на пьедестал центральной магистрали Москвы. Пролетариат умеет ценить творцов культуры прошлого, выковывая свое творческое лицо. Пусть здание на Моховой послужит у нас своеобразным памятником этом гению архитектуру, но оно же будет вызывать в нас жажду совершенно иных творческих высот в другой архитектуре, о которой Палладио даже не мечталось.

Фото oldmos.ru, dic.academic.ru, archvestnik.ru, tartle.net, synthart.livejournal.com